— Рэйв? — Лея осторожно перешагнула через грядки с клубникой. — Ой, кто это?!
Зверь негромко урчал, привалившись к коленям человека, который сидел на земле у корней яблони, закрыв лицо рукой.
— Сорел… — Лея растерянно остановилась возле вулканца. — Что вы здесь делаете — в это время?
Тот убрал от лица руку, глядя на неё незнакомыми пустыми глазами.
— Иди домой, — глухо сказал он. — Ты не любишь Т'Хут, я знаю. Уходи.
— Подумаешь, Т'Хут! — отмахнулась Лея. — Можно подумать, вы её любите. Вы… сегодня видели что-то ужасное, да?
— Я на этой планете ещё ничего ужаснее тебя не видел, так что не обольщайся, — уныло пошутил Сорел. — Извини, не хотелось уклониться от правды.
— Вы искренне старались, командир Сорел, — произнесла Лея звенящим от сдерживаемых эмоций голосом. — Впрочем, не мне вас судить. Вы ведь не могли показать Сарэку, как мерзко у вас на душе, верно? Он просто не понял бы вас. А Аманде вы и сами не захотели бы рассказать о случившемся. А больше вам поговорить не с кем, ведь так? И поэтому вы сидите в этом саду, изливая душу сехлету. Очень логично для того, что считает себя образцом совершенства…
— Ты очень жестокая маленькая девочка, — Сорел крепко сжал её запястье. — Особенно для землянки. Откуда в тебе столько ненависти, Лея?
Лея даже не пискнула, хотя пальцы Сорела очень больно стиснули её руку.
— Во мне ненависти столько же, сколько в вас — веры в светлое будущее, Сорел, — ответила она. — Так всегда случается с теми, кто вынужден скрывать свою боль. Дело не в ненависти или уверенности в себе. Просто вы не хотите жить. Вы не видите в этой жизни смысла. Как и я. Скажите, что с вами случилось, не держите в себе эту боль. Забудьте о том, что мне двенадцать лет. Я пойму, поверьте.
Сорел посмотрел на неё так, словно увидел впервые, и мрачно усмехнулся.
— Да уж, кому, как не тебе, должен отчитаться о прошедшем дне старый вулканец, которого сегодня заставили убить человека, потому что… — он запнулся. — Да и так ли уж это важно?
— Так это были вы! — воскликнула девочка. — Вам пришлось казнить Спета!!!
— Они вынесли вердикт, — Сорел опустил голову. — Я надеялся, мне прикажут уйти… Я думал, они всё сделают сами. Как можно! Убийство не входит в их жизненную программу! Другое дело я — у меня же нет должного уровня восприятия, я всё равно ничего не почувствую!!! А я очень даже почувствовал… И это после того, как они послали шесть мальчишек из моего отдела на верную смерть, даже не предупредив меня об этом! А знаешь, что самое ужасное? Их родители ни в чём не обвинили меня! Они сочувствовали мне! Мне — они!!! Я не уследил… Я виноват. Только я.
— Нет! — Лея осторожно опустила на его плечо свободную руку. — Неправда! Вы ни в чём не виноваты, мистер Сорел. Пожалуйста, не плачьте…
— Что ты несёшь!!! — Сорел с досадой разжал пальцы, отпуская её руку. — Видно, ты ещё глупее, чем мне показалось вначале…
Лея ничего не ответила, осторожно растирая правую руку левой. Ей и самой хотелось плакать. Не так-то легко было вести вежливый разговор с тем, кого она и в обычное-то время с трудом переносила, а уж когда он в таком настроении…
— Вы ни в чём не виноваты, Сорел, — повторила она спустя минуту, когда ей удалось справиться с перехватившей горло судорогой. — Я говорю это, потому что кто-то должен вам это сказать. Вы честный офицер и хороший командир для своих подчинённых. Вам незачем изводить себя этими нелогичными мыслями — вы ведь не можете нести ответственности за решения тех, кто занимает вышестоящее положение. Простите… я, пожалуй, действительно пойду домой, — её передёрнула нервная дрожь. — Здесь довольно холодно.
— Прости меня, — Сорел снова взял её за руку и поцеловал в ладошку. — Я причинил тебе боль. Извини.
Даже в полумраке сада было видно, как она залилась краской, и Сорел с удивлением отметил, что находит это нелогичным, но… милым.
— Вам не по силам причинить мне боль хуже той, что я пережила в прошлом, — Лея отдёрнула руку и попятилась. — Не делайте этого больше.
— Не делать чего? — Сорел почувствовал, что его боль уходит, а ситуация начинает забавлять.
— Ничего, — Лея спрятала руки за спину, краснея ещё больше, хотя дальше, казалось, было уже некуда.
— Мне проводить тебя до дома? — вежливо поинтересовался Сорел.
— Да, только этого мне и не хватало для полного счастья… Боже, и откуда только на Вулкане берутся такие, как вы?
— Наверное, оттуда же, откуда такие, как ты — на Земле.
— Спокойной ночи, Сорел, — отрезала Лея.
— То есть — разговор окончен? А я-то уж понадеялся, что ты решила посвятить мне остаток своей жизни… — разочарованно протянул Сорел.
— Ва-а-ам?! — прошипела Лея. — Да пусть меня лучше ле-матьи сожрут!
— Это можно устроить. А что? Выходи за меня замуж, я тебя в школу на аэрокаре возить буду, мне всё равно по дороге…
— Идиот! — Лея готова была огреть его по голове чем-нибудь потяжелее, забыв, что ещё минуту назад утешала в самых высоких выражениях. — Я всё отцу расскажу!!!
Она развернулась и убежала домой.
Сорел посмотрел ей вслед и кисло улыбнулся. Разговор немного улучшил ему настроение. Жениться на Лее — вот уж действительно анекдот! Кто захочет жениться на Лее? А вот удочерить такую отчаянную девчонку он бы, конечно, не отказался. Что ж… и в этом ему не повезло.
* * *
На следующий день, вернувшись из школы, девочки обнаружили Спока на кухне, погружённого в чтение томика стихов Лираса.
— Спроси, — толкнула Лея локтем в бок Эван.
— Сама спроси! — прошипела та.
— Ты с ним вчера говорила!..
— Стало быть, сегодня твоя очередь!!!
Далее последовал диалог на уже знакомом Споку мелодичном языке, перемежаемый хихиканьем и шиканьем. Некоторое время Спок с удовольствием прислушивался к этой детской возне за дверями, вспоминая о том, как когда-то сам вёл себя примерно таким же образом по отношению к своему старшему брату Сайбэку… как приятно сознавать, что всё идёт по кругу. И лишь услышав знакомое (за пять лет и не такое запомнишь) «чёрт тебя побери!», Спок сообразил, наконец, что именно этот язык является родным и ещё для одного его знакомого. Чехов, юный энсин с «Энтерпрайза», тоже говорил на этом языке.
Очаровательно, отметил про себя Спок, а вслух произнес:
— Я отвечу на все ваши вопросы, если хотите, но будьте так любезны, войдите, наконец, в дверь.
В поле его зрения появились две пунцовые мордашки. Споку это было знакомо — в подобный оттенок очень часто окрашивалась физиономия Павла, когда его распекал Джим. Эквивалентом подобного состояния у вулканцев являлся тёмно-оливковый оттенок кожи; к счастью, со взрослыми это происходило достаточно редко.
— А чем закончилась эта история? — спросила, наконец, Эван.
— Всё разрешилось благоприятно, — ответил он.
— «Благоприятно» — это не ответ, — брякнула Эван, покраснела вторично и спряталась за Лею.
Верно, усмехнулся про себя Спок, не ответ. Но большего тебе пока и не надо.
— Всё, что вам нужно знать, — сказал вулканец, — так это то, что вы можете спать спокойно. Ни осколка, ни сферы больше не существует.
Как, впрочем, и Спета, с холодным равнодушием, ужаснувшим её саму, отметила Лея.
— Но, — продолжил Спок, — вы очень помогли. Точнее, ты, — он остановил свой пристальный взгляд на Эван. — Я передаю тебе общую благодарность от капитана Кирка и службы безопасности Шикхара в лице мистера Сорела…
Интересно, подумала Лея, если Эван запихнуть в ванную и выключить свет, она будет светиться в темноте?
О том, как сама накануне вечером заливалась краской при разговоре с Сорелом, она предпочла позабыть. Самой же Эван казалось, что ещё немного — и она просто рассыпется в пепел.
— …и кое-что от себя лично.
Спок убрал книгу со стола и взял с его поверхности вещицу, которая до того лежала под фолиантом.
Эван увидела небольшую шестигранную пластину из серебра, покрытую сверху эмалью белого цвета с еле уловимыми серыми разводами, на поверхности которой чёрной краской был нарисован символ принадлежности к роду С'Чн Т'Чай, точнее, его дипломатической линии. Точно такой же, только крупный, с восемью гранями, надевал на официальные приёмы Сарэк.
— Я носил его в детстве, — Спок расправил цепочку и повесил медальон на шею Эван.
Та окончательно засмущалась и выбежала в коридор.
Спок не удивился. Подобное поведение было свойственно детям всех рас вообще, и вулканским — в частности. Лея осталась, с любопытством рассматривая форму Спока.
— Извини, больше у меня ничего нет, — сказал Спок, вдруг испугавшись, что его растащат на сувениры.
— А мне и не надо, — сказала девочка, — а трудно поступить в Звёздную Академию?
